В дарственной надписи «ТЖ» автор написал: «Редакции «Тверской Жизни» ярко, высокопрофессионально и по-настоящему творчески создающих одно из лучших российских изданий! С признательностью Борис Евсеев».
Предлагаем вам познакомиться с рецензией на книгу «Сергиев лес» (М.: Издательство «ЭКСМО», 2018. 384 c.) доктора филологических наук, ведущего научного сотрудника ИМЛИ РАН Аллы Большаковой. Новая книга, вышедшая в авторской серии прозаика Бориса Евсеева, – сборник рассказов, который по праву может претендовать на статус избранного. Ведь в него вошли известные произведения, принесшие автору признание как виртуозному стилисту: «Русское каприччо», «История легкой души. Триста марок», «Борислав», «Рот», «Садись. Пиши. Умри», «Сергиев лес», «Баран».
Идею многих евсеевских рассказов можно определить как поиск точки опоры в ситуации культурно-исторического, цивилизационного разрыва, когда неявленный, однако уже подспудно свершившийся слом былого уклада – взаимоотношений, верований, традиций – рождает ощущение нового, но еще не вызревшего бытия. Герои и персонажи Бориса Евсеева – странные, порой диковинные существа, выпадающие из обычного течения жизни или, наоборот, словно дикая сила, вторгающиеся в заведенный ход событий. Нередко герои эти – нищие, юродивые, преступники; ирреальные создания, животные, говорящие на его (авторском) языке; образы мировой истории и культуры;
разворачивающиеся неожиданными ликами и смыслами призраки и тени былого, вроде бы давно погребенного в складках человеческой памяти...
В новом сборнике с особенной яркостью проявились своеобычные свойства стиля этого писателя: парадоксальность образов, гротескность, овеществленность поэтического языка, непривычные сочетания реалистических и модернистских элементов. Художественные средства и приемы (метафоры, эпитеты, инверсия, поэтическая этимология и т.п.) все чаще и целенаправленнее используются им не в функции отклонения от «затертой» семантической или стилистической нормы, а в предметно-номинативной.
Переносные значения словно бы обрубаются как излишние, чтобы дать простор самобытному, первородному – подлинному лику вещей в их очищенной от случайных связей сути.
Удаются ли этому прозаику большие романные формы, как того требует высокое Жюри современной литературы, – повод для дискуссии. Одно несомненно: как мастер рассказа Евсеев вряд ли имеет равных в нынешнем литературном процессе. Можно говорить об отголосках бунинской или набоковской традиций в его малых жанровых формах. Можно восхищаться его оригинальным, ни на кого не похожим стилем. Ясно одно: это – подлинно евсеевское, это именно то, с чем пришел он некогда в литературу и с чем, несомненно, в истории ее останется. В таком плане вышедший сборник представляет особый интерес – как для читателя, так и для литературоведа. Ведь в нем – вся палитра жанровых красок, особенностей мастерства этого музыкального писателя, остро чувствующего Звук и Слово. Отсюда – авторское кредо, некий скрипичный ключ к пониманию его прозы: «Как приходят слова? Через слух, через слух» («Слух»).
Эффект неожиданности – завораживающая особенность стиля автора, порой в одной фразе вмещающего судьбу героя. С такой фразы, к примеру, начинается один из шедевров евсеевской прозы – «История легкой души (Триста марок)», где история бегства из фашистских концлагерей тяжким эхом отзывается в современности: «Мой дядя был похож на Солженицына». И далее, уточняя: «Правда, не внешне, а как говорили те, кто хотел к нему подольститься, – внутренне». Или совсем иное, но также емкое – из рассказа о судьбе провинциалов в нынешней Москве: «Жако сумел унести из театра большое красивое сердце и серо-красную карнавальную блузу» («Брюсов переулок»).
Как еще раз доказывает новый сборник «Сергиев лес», прозу Бориса Евсеева отличают художественно-стилевые, жанровые эксперименты, направленные как на преодоление сдерживающих рамок литературного канона, так и на развитие классической традиции. Это заметно в открывающем книгу цикле «Русское каприччо», в завершающем сборник цикле «Дневные огни», в автобиографической новелле о детстве «Борислав» и др. Автор делает шаг к смене функции жанра рассказа, уходя от его обычной эпизодичности, самозамкнутости в ограниченном числе героев. Новый тип повествования у Евсеева сочетает в себе напряженную событийность западной новеллы с традиционной лиричностью русского рассказа.
Источник: Тверская жизнь
19.07.2018 15:24